Полдень. Вдоль дороги — плоский дым,
Словно тонкой кистью прочертили.
В промежутке леса — купол пыли,
Стадо волочится перед ним.
Ящерка застыла на камнях,
Зацепившись пальцами за грани,
И трава свивается и вянет,
Отражаясь в выпуклых глазах.
Время словно спряталось в стволы
Сосен, что стоят у поворота,
И с необъяснимой неохотой
Вытекает каплями смолы.
Вся природа бредит желтизной, 
И в чертах дрожащих и неполных,
Как гигантский, зреющий подсолнух
Наклонилось небо надо мной.

Я залез на пустынный чердак,
Там, где солнечным днём полумрак,
Там, где кошка с бельмом на глазу
Умывается в синем тазу, —
Там и вправду никто не живет.
По углам голубиный помет,
Но и голуби очень давно
Не летят в слуховое окно.
Там рассыпаны пыль и труха,
Там недвижимость эта глуха —
Каждый шорох надрывен и хруст,
Будто мир так же вымер и пуст.
И сквозь шифер и ржавую жесть
Вдруг благая доносится весть:
Брызнул дождь, или град, или смех,
И опять мне есть дело до всех.
Пролетела шальная гроза,
Снова солнце плеснуло в глаза,
А от крыши до крыши другой
Семь цветов протянулись дугой...

Мы загнаны жизнью чертовски,
Но все ж, проповедуя бег,
Давай поглядим философски
На то, чем терзается век.
Давай поглядим без презренья
На это глухое, как стон,
Биенье, слиянье, круженье,
Рожденье и гибель времен.
Давай поглядим виноватей,
На так подводившие нас
Рожденье и гибель понятий,
Движенье названий и фраз.
И с болью — наделано лишку
Ошибок на нашем веку —
Давай же дадим передышку
Хотя б своему языку!

Низко стелется злая поземка,
Вьются белые змейки у ног,
Да гудят неестественно громко
По ночам провода у дорог.
То бугром затвердевшая тропка,
То сухая, как шорох, лыжня,
Нас ведут осторожно и робко
Перепутьями зимнего дня.
Сквозь мерцающий иней кудлатый,
И застывший на холоде лес —
Словно скопище гипсовых статуй
На фарфоровом фоне небес.
Но прислушайся!
Где-то под снегом,
Словно рифма к какой-то из строк,
Одолев надоевшую негу,
Просыпается первый цветок.

Свердловск
Средне-Уральское
книжное
издательство
1989

Стр. 35-38