Об эзоповом языке
Хотите
правды без сиропа?
Учитесь
языку Эзопа,
Сергей Сметанин
В майский сад на заре прилетела Пчела,
Перед ней — ароматов громада!
Там нектар, там пыльца — всё заботы, дела —
Посетить каждый цветик ей надо!
В тот же самый весенний, волнующий сад
Залетела зелёная Муха.
Для неё — лишь комки перегноя лежат.
Есть, чем Мухе набить своё брюхо!
Кто-то ищет всю жизнь простоты, красоты,
Кто-то хочет быть злее и круче.
Так и время для нас. Для кого-то — цветы,
Для кого-то — навозные кучи.
Весной на лодке два Бобра везли Крота.
Был ясный день, стрижи летали над водою.
Крот наслаждался первозданной тишиною,
Мечта!
Сморил невольно пассажира сладкий сон,
В виденье вкусных червяков наелся он,
И снится: в теплом и уютном подземелье,
Пивко он тянет иль ещё какое зелье.
Но вдруг глядит — Бобры по пояс в илистой воде
Качают лодку так, что скоро быть беде:
«Ребята! Что же вы так лодку раскачали!
Мне ж утонуть совсем недолго. Трали-вали!» —
Стал горячо ругаться злополучный Крот.
Ему сказал Бобёр, смахнув солёный пот:
«О, слепота! Ведь наша лодка на мели!
Не раскачаешь — не достанешь из земли!
А то, что плещется волною водоём —
То речка катится. Давно уж не плывём!»
Вот так винят народ: «Как смели! Как могли!»
Те, кто весь мир на мель прогресса завели.
Российский президент умеет быть речистым:
Войну святую объявляет террористам.
В который раз уже. Да толку ни на грош —
Без нападенья дня не проживешь.
А Дятел по лесу летает,
Войны жучкам не объявляет,
Но нет покоя им, где наш герой живет,
Под самой толстою корой жука найдет
Да и склюет.
Он за день рощу целую спасает.
Ей-богу, будь похож на Дятла президент —
С Чечней бы справился в момент!
2004 г.
Однажды узколобая Горилла
Стать президентом зоопарка вдруг решила.
Лев приказал: "Соперницу... Избрать!"
А сам пошёл спокойно спать.
Когда ж глаза протёр, спросонья полупьяный,
В помине не было у власти обезьяны.
"В чём дело?" — свиту Лев спросил.
— Дак, ведь, терпеть не стало сил.
Она работать неустанно заставляет,
А на обед одни бананы предлагает!
С диеты этой свет в очах померк —
И зоопарк Гориллу сверг.
Мораль:
Пока есть разница в утробах,
Не избирай, Россия, узколобых!
Жизнь — штука сложная, — учили нас отцы, —
Бывает, ангелами смотрят подлецы.
Бывает — ловко, сев за столик со стаканом,
Со стороны предстанет карлик великаном.
Сорока истинно не лживою была:
«Я отродясь гвоздя чужого не взяла!»
Она, действительно, сама не воровала,
Но с детства краденым на рынке торговала.
Размером с курицу отъелась, и с тех пор
Она взлетала еле-еле на забор.
Иной правдив, как эта добрая Сорока,
А всё ж тюремного заслуживает срока.
Угрюмой осенью Медведя встретил Волк.
Огромной пастью щёлк да щёлк —
Зол на весь свет: уж три недели без мясного.
— Здорово, Мишенька! — Здорово!
Ну, как живёшь? — Эх, Миша, это ль жизнь? —
Беда, куда ни повернись,
Ужасным голодом грозит со всех сторон.
Ну, хоть бы приняли закон
Волков заслуженных на пенсию отправить.
Я стар и слаб, к чему лукавить.
Уж для охоты не осталося зубов:
Не то чтобы овцу, ягненка —
Не задавить мне и цыпленка.
Признаться стыдно, а … не брезгаю грибов!
И, будь то в воле нашей,
Докоротал бы век за манной кашей.
Так шамкал старый, поседелый в горе тать.
— Браток! — изрек Медведь. — Ты должен понимать:
У власти нашей без тебя забот немало —
Террор, бушуя где попало,
Реформы дельной заморочить не дает.
Какая пенсия! Спасибо — цел живот!
Но ты не злись. Тоска вредит здоровью.
Смотри на мир, как я с любовью
Смотрю и на зиму накапливаю жир.
На этом слове разошлись мои друзья:
Волк потрусил на тщетную охоту,
Медведь — к себе: его ждала семья
Вокруг заветной бочки мёду.
Кто сыт — голодного не разумеет.
Лиса Барометр по случаю купила.
Он неисправен был, но это не беда.
Погоду Лисонька хорошую любила,
А этот — «ясно» предвещал и навсегда.
Жила Лиса — приметам доверяла:
Болят суставы, значит, — скоро дождь.
Цветет черемуха — глядишь, похолодало.
Заныли косточки — чего иного ждешь.
Но тут… расслабилась подруга дорогая,
Нору покинула, не глядя на мороз.
Простыла, бедная, лежит, скуля, хворая,
И нос, и глазоньки болят от горьких слез.
Вот так в России телевиденье, и пресса
Настолько связаны рекламным интересом,
Что стрелка рейтинга привычно подалась
Туда, где золото, могущество и власть.
Хотя и детям ясно, между прочим,
Что сей «Барометр» давным-давно испорчен.
И дальновидно поступают, господа,
Те, кто заглядывает в «Правду» иногда.
Предстал однажды Cоловей
Перед судом своих друзей.
Решали — стоит ли заманчивое пенье
Похвал восторженных и общего почтенья.
Чирок прокрякал, выходя на бережок:
"На мой вопросец не ответишь ли, дружок,
Что ты собой на самом деле представляешь?
Как ловко плавать ты умеешь и ныряешь?"
"Я... я не плаваю. Нырять я не могу."
"Скажи, а можешь ли, под вечер на лугу,
Поймать хотя бы захудалого мышонка," —
Сова спросила. "Не могу!" — сказал он звонко.
"А мог ли, — Ласточка пыталася добиться, —
Гнездо ты свить себе надёжное в столице?
Совсем замученный вопросами певец
Хотел запеть, чтоб оправдаться наконец,
Но объявила приговор ему Сорока:
"Дадим пять лет тебе железной клетки. Срока
Вполне достаточно, чтоб выправил дела.
К тебе, знать, слава незаслуженно пришла,
Коль на вопросы "нет" и "нет" ты отвечаешь,
И судей важных тем безмерно огорчаешь."
Так люди мастера порою осуждают —
И справедливыми себя при том считают,
Хотя привычно мерит каждый господин
На свой аршин.
Медведь на выборы пришел.
Весьма удобно сел с комиссией за стол.
Бобрам и зайчикам, что шли голосовать,
Он громогласно стал советы раздавать,
А при подсчете голосов
Закрыл участок на засов!
Так аккуратно бюллетеням счет сводил,
Что в результате победил.
Ему понравилось. На следующий срок
Он снова так же скорректировал итог.
У хищных модна зверократия такая:
Живут вольготно, брюху потакая,
И рады вечно бы у власти пребывать.
Но травоядным тоже хочется жевать,
А быть самим для хищных пищей надоело.
Пора за дело браться смело.
Итак... Орёл сегодня выбрался из тени
Орла хотят избрать и Лоси, и Олени.
Но, чтобы действовать уже наверняка,
Готовьтесь, Лоси, дать комиссии пинка,
Чтоб жадный, каверзный Медведь
Не воровал победы впредь!
Мораль: А нам, ребята, не годится
Стремленью к истине у Лосей поучиться?
Два Kабана на берегу нашли Корыто.
И без того они вольготно жили, сыто,
А тут совсем себя почуяли в раю!
От счастья верного буквально на краю
То смачно чавкали, то хрюкали, то пели...
И, всё подчистив, спать бродяги захотели.
Свинье порядочной, что лужа, что диван.
Изрядно выспавшись, сказал один Кабан:
"Во сне увидел я Америку, друган.
Давай-ка сплаваем туда с тобой вдвоём.
Мы на Корыте, как на яхте поплывём!"
"Давай!" — сказал ему довольный компаньон,
Любитель знатных приключений был и он.
Столкнув Корыто и отплыв на метра два,
Пошли ко дну, спаслись несчастные едва!
Когда я слышу о прогрессе много слов,
Припоминаю подвиг этих Кабанов.
И ты от плаванья не жди особой прыти,
Когда стартуешь на Корыте.
Ужонок стать решил певцом.
Презрев советы матери с отцом,
Сказал: "Мне и без ваших поучений жить в почёте.
Я буду петь красивей Паваротти!"
Дождался праздника лесного,
Он раздобыл шикарный микрофон,
Шипел как мог, поднялся свист со всех сторон,
И поскорей уполз он от греха большого.
А дома ласково ему шепнула мать:
"Сынок, поужинаем, ляжем спать,
Проснёшься утром, и вся грусть твоя растает.
Не унывай, такое ли бывает!"
Отец несчастному ни слова не сказал.
Ужонок удивился: "Вот так раз!
Я перед лесом опозорил вас,
А вы меня..."
и горько зарыдал.
На это молвила ему Ужиха-мать:
"Да что тут, милый, понимать!
Ты зацепился за порог,
Но все равно своё догонишь.
Ведь ты для нас — любимейший сынок,
И лишь для общества — гадёныш!"
В одном отдельно взятом зоопарке
Директором был избран Воробей.
Он мудро правил в должности своей
Медведям и волкам дарил подарки,
И в думу зоопарка собирал.
Понятно, что для «сильных» рай настал.
Зато для «слабых» возвели в закон
Обычный воробьиный рацион.
Понятно, дятлу лестна честь такая.
Но вот ослу на нём — увы! — не проживешь!..
И, что ж? На фоне форменного рая
Пол-зоопарка охватил падеж.
Вольеры помаленьку опустели.
Такой ли звери справедливости хотели?
Теперь не выяснить.
Всю истину святую
Я вам подробно бы сейчас нарисовал,
Но уточнять деталей не рискую,
Ведь, клеток Воробей не упразднял.
Придумал басенку один весёлый Дрозд
И захотел её сей миг поведать свету.
Неловко истину вещать одну, раздету,
Но спеть, как песенку, решился он всерьёз.
В огромном городе, в известном зоопарке
На хлев с соломою спустился он в запарке
И обнаружил пару знатную ушей.
Такими слушать бы советы от друзей!
Какие раковины! Жемчуг драгоценный
В таких томится во глуби морской вселенной.
Ушами этими гордился б даже царь,
Когда б родился с ними встарь.
Дрозд начал басенку. Свистал и так, и этак,
Ворчали голуби у заповедных клеток,
Но уши тупо шевелилися не в такт.
Дрозд начал снова — получилось снова так.
Досада горькая беднягу утомила,
Он улетел и сел в гнездо уныло.
Когда б он знал! Читал он басню для осла,
К тому ж глухого, как мамаша родила.
Вот так не мы ль порой по грязи бисер мечем,
А перед совестью отчитываться нечем?!
Однажды встретились на кухне два Ножа.
Один хвалился, на подставочке лежа:
— Я самый мудрый, и с хозяином в ладу,
Меня и точит он всего лишь раз в году.
Какая ручка! Вся — изящество и цвет.
А полотно-то! Ведь, ему износу нет!
На то сказал ему кривой и старый Нож:
— Пусть на любимца я нисколько не похож,
Но оттого меня и точат через час,
Что я работаю за Вас и про запас.
А вид мой ласковой хозяйке мил вполне,
Она и в старости вспомянет обо мне.
Крот — парень, мягко говоря, подслеповатый
При демократии Свободы захотел:
— Устал я от подземной жизни клятой,
Настал терпению предел.
Хочу на волю я, где ветер и простор,
Где вепрь охотится и плавает бобер!
Крот вышел из норы, но через два шага
Свалился в яму. Через полчаса — в другую.
Я вам описывать подробно не рискую,
Куда беднягу заводила недолга.
Чуть не попал в кино, шел пьяный на бега —
Не пропустил последнюю пивную.
Кутил с распутною, прокуренной лисой,
С ним Заяц был. Потом исчез косой.
Короче к ночи, весь избитый, глупый Крот
Опять под землю влез, дабы спасти живот.
Там осторожно проживает он с тех пор,
Забыв про ветер и простор.
Ему гроша теперь на развлеченья жаль.
А где ж из басни вывод и мораль?
А вот:
Уж коль ты Крот, так и живи Кротом,
Чтоб не раскаяться потом,
И не ищи Свободы
Противу матушки-природы.
Сорока — грамотный нотариус в лесу,
И секретарь ее — Воробышек пугливый,
Клиентов ждали. И дождалися Лису.
Роскошна шубка. Взгляд лукавый и спесивый:
— Я привела к вам покупателя осла.
Нам договор оформить было б кстати:
Ему задешево гараж я продала.
Вот паспорта, вот место для печати.
Тут Воробей
Пропел начальнице своей:
— Э-гей, не оказаться б нам на нарах!
Продажу гаража мы оформляли ей —
Он у неё не в двух же экземплярах!
Я помню хорошо, что покупал козел
Тот именно гараж.
— Не бойся! Не входи ты в раж, —
Ему ответила достойная Сорока.
— Нам не дадут за это срока.
Когда б и знали наш с тобою разговор
Судья, защитники и тот же прокурор —
Все, братец, есть хотят, и наше дело чтут.
Осёл с козлом пускай посудятся немного.
В суде за это с каждого возьмут
По воле справедливости и бога!
Мораль сей басни трудно ль уловить?
Когда Ивана и Петра хотят стравить,
Удобна многим дела постановка.
Жаль, напрямую мне указывать неловко.
Паук — великий труженик сети,
Слегка уставший от рутины,
Наплёл из золота блестящей паутины,
И Льва надумал ею оплести.
Паук работал дельно, споро.
Лев на работу посмотрел
И чуть, ей-Богу, не сомлел
От лицезрения блестящего узора.
Но вдруг хвостом нечаянно махнул,
И лишь лохмотья там, где сеть глаза слепила!
Вот так тебе, коль чувство меры изменило —
Плоды трудов своих ты потерять рискнул,
Капитализм. А мир, он — Лев! И в этом сила!
На флейте Музыкант у озера играл
И Рыбам говорил: "Пожалуйста, спляшите!
Я милой показать ваш танец обещал.
Под музыку мою хоть хвостиком махните!"
Из кожи лез, просил танцоров наш Флейтист.
Но Рыбам просьба та смешною показалась,
И ни одна из них плеснуть не попыталась —
Наоборот, ушли поглубже вниз.
А рядом рыбаки закидывали сеть
И на песчаный брег так дружно потянули,
Что благородных Рыб достать не преминули.
Как начали они хвостами тут вертеть!
Как начали прыжки, Флейтиста умоляя:
"Спаси нас, дорогой, брось в озеро скорей!"
Но он ушел, мольбам цены не придавая,
С любимой обнявшись, и с флейтою своей.
Вот так в учебе мы не любим упражняться,
Всё кажутся слова нам добрые смешны.
Жаль поднапрячь нам глаз, жаль рук и жаль спины.
А как бы рыбакам на ужин не достаться!
В лесу привольно Канарейка проживала.
Росу медвяную из листика пила.
И песни пела. Но пора дождей настала,
Судьба певичке показалась тяжела.
А тут Купец привез из Индии товары.
Чего здесь нет! Наряды тонкие и чай!
Чалмы дешёвые и шали, и шальвары,
Приобретай, как говорится, не скучай.
Вот, только, денег нет у нашей Канарейки.
Но вдруг Купец ей в шутку предложил:
"Продай-ка... голос. Он не стоит ни копейки,
Всё ж за него дам сто рублей, чтоб я так жил!"
Она подумала и тихо согласилась.
Попела песенок и денежки взяла.
Купила ткани, чтобы шилось и носилось,
И в дом счастливая с покупкой побрела.
Когда же следующий день зарёй румяной
Украсил ветреный, чарующий Восток,
Приснился птичке нашей сон довольно странный,
Как будто мир стал к ней негаданно жесток.
Как будто в клетку посадили Канарейку.
Проснулась в ужасе. Реальные дела!
Пол, стены — клетка. Прутья жесткие в линейку.
Кормушка, чашечка с водою, чтоб пила...
Да как же так? Но через миг всё прояснилось.
Купец с усмешкой к верной клетке подошёл:
"Сама ж ты нежный голосок продать решилась.
Ужель не с телом я забаву приобрёл?"
Мораль сей басенки я пояснять не буду,
Пока пронырливых купцов полно повсюду.
У Сепаратора — два Брата.
Один весь высох от обрата,
Другой от сливок лопнуть рад.
Что делать, скажете, ребята?
Пересадить их вдругоряд,
Или послать их, брат на брата?
По мне, так, к черту Аппарат!
Была Змея здоровой и богатой,
С душою незавидной, но простой.
Была она весёлой и зубатой,
И ближнего любила всей душой.
Уж так она Друзей своих ласкала!
Но, к сожаленью, всех пережила.
За что судьба Гадюку наказала?
За то, что ядовитою была.
Увиделись Бедняк и Олигарх.
Миллиардер позвал в свои палаты,
Кормил, поил, и посмеялся так:
— Ты умный, отчего же не богатый?
Бедняк ему ответил: "Что крутить!
К несчастью, в наше время, в самом деле,
За лишний ум приходится платить.
Но, вижу, Вы на том не обеднели."
Пчела дружить надумала с Осой.
Оса как друг семьи вошла в пчелиный рой,
И состязанье в шутку предложила:
"Давайте, милая, устроим с Вами бой,
Посмотрим, чья надежней сила!"
Они взлетели — дивные дела! —
Резвятся, вьются, друг на друга нападают,
Небесный поединок развивают.
Но Пчелка раз кольнула невпопад,
И... умерла, закончив гон по лугу.
У мстительной Осы давно весь вышел яд —
Она все жалит мертвую подругу,
С натурой злобною не справится никак.
С тех самых пор Оса о дружбе не мечтает
И улей стороною облетает.
Мораль же басенки проста:
Хотя в почете красота,
Не стоит выбирать друзей
По мерке талии своей.
Ворона с Чайкою однажды повстречалась,
На крыше гаража та встреча состоялась.
Беседа светская у них пошла на лад
О том, что люди уважают и едят.
— Мне очень жаль, — промолвила Ворона, —
Но в обороте у людей полно картона.
И эта гадость, этот фу! — "по-ли-ти-лен"
Совсем невкусен, прежней прелести взамен,
К примеру, даже мешковине и рогоже.
— А я, признаюсь, не люблю людишек тоже,
За то, что к пенью птиц у них почтенья нет, —
Ворчала Чайка. — Абсолютно не секрет,
Что лишь салат у них в почёте "Оливье".
В застолье каждом на столе, посередине, —
Ворона каркнула. — Стоп! Лёгки на помине,
Подходят люди. Говорят о Соловье...
Наверно, есть хотят, и как бы нас не съели.
А ну-ка, ну-ка! Полетели-полетели...
Мораль из басни выводите люди сами:
Где Соловьи с их золотыми голосами,
И где Ворон и Чаек признанный маршрут!
Кого прикармливаем, те нам и поют.
Медведь, позвав гостей на день рожденья,
Решил устроить маленький банкет.
Там было всё: от маринадов до варенья.
Меню изысканней не видел свет.
Омары, устрицы, креветки и лангусты,
Грибы из Франции, из Чили воз капусты,
Рулет из мяса кенгуру и крем-брюле.
Лишь банки Мёда не стояло на столе.
Спросил Медведя удивлённый серый Волк:
— Ты, Миша, верно, в сладком знаешь толк
И славной пасекой владеешь не одной,
Но как без Мёда ты обходишься, родной?
— Я, братец, рад, коль гости Мёд похвалят,
Да очень больно пчелы жалят! —
Так отвечал ему хозяин деловой.
Потанцевали звери, в дружбе поклялись,
Но... недовольные Медведем разошлись,
И сам Медведь остался хмурым.
Не мог он справиться с обычным дымокуром.
И для желаннейших гостей достать Медку...
Вот так крестьянин наш, не лёжа на боку,
Свои проводит дни, а всё ж законный Мёд
Хранит на пасеке. Заморский ест компот.
Бил барабан и музыка звучала,
От яств на площади ломился стол.
Коза нарядная на праздник поспешала,
Навстречу ей шёл за город Осёл.
— Вернись, мой друг! Что потерял ты в поле? —
Взволнованно промекала Коза.
— Ведь праздник на дворе! По доброй воле
Куда же, милый, ты летишь во все глаза?
— Послушай, Козочка, тут у меня ума хватило
Хозяйки розы съесть, не уколовшись о шипы.
Когда б ей то в улыбку было!
Но у неё обычаи грубы,
Боюсь, хозяюшка попросит муженька
Своей дубинкой мне намять бока.
А посему — исчезну поздорову!
Вот, время выйдет, гнев уляжется её,
И ворочусь. Даю торжественное слово. —
Осёл так веско мненье высказал своё.
Мораль же басенки проста и однозначна.
Когда мошенник облапошит вас удачно,
Не будет ждать он наказанья в тот же час.
Подальше спрячется куда-нибудь от вас.
В лесу решили провести Олимпиаду.
Чтоб распотешить мир, придумать было надо
В июле зимние все игры провести!
(У глупых, истинно, рассудок не в чести.)
С Лисою Волк взялися за подряды:
— Мы выстроим лыжню, каток и санный путь,
С размахом дело поведём, не как-нибудь.
У нас в полгода встанут рукотворны горы,
Каких не видывали в Греции самой!
Деньжищ ухлопали — напрасны разговоры,
Никто не знает цифры верной и прямой,
Но Волк с Лисой разбогатели среди дня
В тени сиянья олимпийского огня,
Так аккуратно, что вошли в миллионеры,
Тому в истории немалые примеры.
Зато, когда Олимпиада началась,
То сразу вылезли два явных недостатка:
Как ни потели: вместо снега — всюду грязь,
А чемпионов не сыскалось и десятка.
Оно понятно: чтобы вырос чемпион,
Его должны бы, вроде, пестовать всем лесом,
А лес, сражённый меркантильным интересом,
Был лишь блистательною стройкой увлечён.
Мораль сей басенки отмечу в двух словах
Беда, когда в лесу властители с приветом.
Оно, хоть принято готовить сани летом,
Но ведь никто не ездит летом на санях!
Медведь купил шуруповерт.
Он был всегда в поступках тверд
И, как положено, сторонник инноваций
(Оно, понятно — власти грех сопротивляться!).
Топтыгин шел и сам себя хвалил:
"Какую ценность я купил!"
Его услышала слова
Подслеповатая Сова
И закричала: "Ай, Медведь!
Не поступай так больше впредь.
Уж лучше б ты для красоты
Купил медведихе цветы.
Вот это было бы не глупо.
Подумай сам, в лесу нет ни шурупа!"
Мораль сей басни понимайте, люди, сами.
И не медвежьими мозгами!
Комар Снежинку пригласил на вечеринку:
— Пойдем, любезная, там будут танцевать!
А у тебя такие грация и стать —
Уверен, каждому покажутся в новинку.
Там будут принцы, олигархи, с ними ты,
Я верю, будешь королевой красоты!
Снежинка тут же без раздумья согласилась.
В наряде беленьком и туфельках хрустальных
Она пошла. И что же с нею приключилось?
Кто мог подумать о последствиях печальных?
Снежинка с принцем на балкон не выбегала,
И в холодильник олигарха не попала.
Она в блистательной компании такой
За час растаяла, став комнатной водой.
А что Комар? Не думай дурно о соседе.
Он просидел весь вечер за ухом медведя
И про Снежинку окончательно забыл,
Когда медведь его чуть лапой не убил.
Мораль сей басни исключительно стара:
— Снежинка, глупая, не слушай Комара!
В большом хозяйстве жили два Козла.
Послал Крестьянин их однажды за границу
Цивилизации маленько научиться,
Чтоб жизнь сарая покрасивее была.
Козлы слетали в Дрезден, Лондон и Париж,
На супермаркеты, бутики и базары,
И вскоре поняли в чём роскошь и престиж:
Вопрос культуры есть вопрос приличной тары.
Коробок, банок и кульков изготовленье
Сообразили как наладить во мгновенье.
Отныне стали на пластмассе есть и пить,
И даже воду в расфасовке завозить
По литру, два и полтора, и три, и пять,
Чтоб экономить и зазря не проливать.
А не подумали Козлы лишь об одном:
Что делать с мусором оставшимся потом?
Вот куча пластика от самого сарая
Росла и ширилась, лужайку погребая,
Потом нечаянно зашла на огород,
Гряды засыпала, колодец завалила,
И в чистом поле горный кряж изобразила.
Слова Крестьянина предельно были злы:
«Что ж Вы наделали, проклятые Козлы!
От Вашей гнусной инновации культурной
Благоуханный рай предстал вонючей урной.
Куда ни ступишь: там коробка, там пакет.
Цивилизации как не было, так нет.
Но если раньше перегной шёл в удобренье,
То эта гадость не сгниёт за поколенья!»
Мораль сей басни в двух словах я передам:
Не доверяйте инновации Козлам.
Стояло Государство всех превыше,
Трудилось, дела было выше крыши,
Но стало старым, люди говорят —
Глаза не видят, уши плохо слышат,
А мозг, напротив, чуть великоват.
Что делать? Раздобыли спирт и вату.
В больнице платной отвели палату.
В искорененье множества проблем
Убрали мозг из черепа совсем.
Всё вылечили: и глаза, и уши...
И Государство
лихо
бьёт баклуши!
Говорят, что овсянка полезна больному желудку.
Добрый повар легко приготовит её в полчаса.
Но, наверное, должное надо отдать и рассудку:
Правы люди, что вовсе не любят сырого овса.
Отчего ж недозрелых творений безликая масса
Продолжает вниманье читателя так привлекать?
Видно, многие судят на уровне вкусов Пегаса.
Что же, милая Муза, пора бы Вам это признать!
Прильнув
к Земле, сказала Тля:
—
Вся
мною держится Земля!
Любви призналась как-то Страсть:
—
"Я зарекаться зареклась!"
Смешны призывы к демократии в лесу.
Лев на дебаты вызвал Волка и Лису,
Но очень поздно. Чуть не в пять часов утра.
А за себя послал он выступить Бобра.
Расчёт был прост. Из осторожности народ
Ночной порою на дебаты не придёт.
К тому ж Лиса и Волк такие "демократы",
Что им со Львом нельзя устраивать дебаты.
Они — его же подставные игроки.
Понятно, встреча им прямая не с руки.
Зато на выборах Льву точно повезёт:
Придворный Заяц голосов ведёт подсчёт.
Меня спросили:
— Как могло случиться?
Один участник в басню не вошёл!
И мне помог ответить комсомол:
— Орёл — не басенная птица!
Удав, живя в лесу, свежатиной питался.
Ему на жертву стоило взглянуть —
Несчастный кролик улизнуть и не пытался.
Творил молитву, уходя в последний путь.
Но вот в лесной судьбе, событьями чреватой,
Незаурядный инцидент произошёл:
Весной из норки вылез Крот подслеповатый
И к голове Удава медленно побрёл.
В испуге ахнули взволнованные звери:
— Беда пришла! Конец Кроту!
— Не пережить жене и детям злой потери! —
Сорока новость растрещала за версту.
А скромный Крот, пройдя спокойно мимо взгляда,
Глазенки тускло устремив куда-то вниз,
Прошёл чуть далее и поступил как надо:
Вцепился в голову Удава и... отгрыз.
— И не поддался он воздействию гипноза?! —
Не верят кролики. — Удава порешил?!
— Да я слепой с рожденья! — Крот им заявил, —
А что Удав? — Большой червяк, но это проза.
И мы, как кролики, во мгле бонапартизма,
Когда пред нами чья-то дутая харизма.
Но где-то рядом землю роют неспроста
Кривые когти пролетарского Крота.
(старая-старая басня)
Увы банальностей в искусстве — выше крыши,
Их продолжают так и этак повторять.
Сто тысяч раз уже я эту басню слышал,
Но удержаться не могу пересказать.
Итак, в лесу Гадюку подобрал Мужик.
Что на скале у самой тропочки лежала,
Главу повесила, почти уж не дышала,
Её вчера изранил ястреб-баловник.
Наш Мужичок Змею погладил, приласкал,
И, на груди своей её отогревая,
Домой привёз, лелеял, холил, сам страдал,
Пока не вылечилась пленница лесная.
Когда же он её обратно отпускал,
Знакомой тропкой, где лежала камня глыба,
Она примерилась и, не сказав спасибо,
Скользнула прочь. Её спаситель возроптал:
"Какая ж ты неблагодарная, Змея!
Тебя же вылечил от злой хворобы я,
А ты — ни слова!" Тут Гадюка прошипела:
"Благодарить? Смотри, Мужик, нашёл ты дело!
Скажи спасибо, не ужалила, любя,
И жив остался ты. Ступай же, не скорбя."
Что ж, благодарность, как известно нам по слухам
Есть признак вежливых и благородных духом
И не присуща Змеям, гадам и червям.
А вам?
Поэт пером владел совсем неплохо,
Но затупилось вещее перо:
Вся в переменах грозная эпоха.
Лишь описал — оно уже старо.
Тогда Поэт Пегаса громко свистнул,
Крылатый конь из облак поспешил.
Хозяин зануздал его, притиснул
И выдернул перо из мощных крыл.
Поэзия — во многом — донкихотство.
Фантазии привычны и легки.
С волшебным же орудьем производства
Подвластны и поэмы, и стихи.
Поэт — пророк, его зовут и женят,
Россия слова ждёт на всякий час.
Подруга модной шляпки не наденет:
"Пока поэты не оценят нас!.."
Но всё недолговечно. Светит вычет.
Исписанная рукопись растёт.
Поэт второй уж раз Пегаса кличет
И за узду в денник* его ведёт.
Крылатый конь опять к нему примчался
Терпя, второе пёрышко отдал.
В душе, однако, чуть поулыбался —
Как гуся щиплет! Вот каков нахал!
Поэт в стихи привычно погрузился:
То в лирику любовную один,
То к митингу друзей приноровился,
Припомнил, что он всё-же гражданин.
Но снова перед ним пера огрызок.
Он свистнул в третий раз — Пегас, мой свет!
Он свистнул громче — стук копыт неблизок.
К земле прижался ухом — топа нет.
Откуда-то нелепая зевота.
И на душе Поэта тяжело.
Ну, как же дальше? Встала вся работа.
Святое вдохновение ушло!
Пошел Поэт в простые «Канцтовары»
Купил себе перо и ноутбук,
Но где полёт души бывалый, старый?
Где лёгкость слога, дорогой мой друг?
Мораль сей басни выводить обидно.
За дерзость перед вдохновеньем стыдно.
Коль хочешь быть Поэтом экстра-класса,
Не дёргай перьев из крыла Пегаса.
Один Петух решил не петь,
А хорошо разбогатеть.
Прочел все книги по финансам
И начал "пользоваться шансом".
Он полкурятника с сараем
В аренду отдал попугаям,
Эконометрику внедрил.
Привольно, много намудрил.
Жаль, результат экспериментов
Не заслужил аплодисментов.
То страшный кризис, то дефолт,
То из поилки выпал болт.
Под вечным страхом — что за жизнь? —
Не стали курочки нестись.
Когда б с насестов, из сараев
Изгнал Петруша попугаев,
Воззвал к рассудку добрых кур
(Увы, средь них немало дур),
То, через год, скажу на милость,
Всё б к лучшему пременилось!
Кто ж этот басенный Петух?
Я говорю об этом вслух —
Не наши ль "доблестные" власти?
Грозят им кризиса напасти,
А всё б о деньгах им кумекать,
Ни кур топтать, ни кукарекать!
И ни воров, ни попугаев
Они уже не напугают!
Однажды хитрая Лисица
Курятинкой решила поживиться.
В порядок привела меха,
Чем подкупила Петуха.
Тот был воспитан гордецом и чистоплюем,
А перед важной публикой такой
Мы чистотой себя легко рекомендуем.
И к собеседнице прислушался Петух.
Вот, что она сказала вслух:
"О, птичий двор! Давно, господь прости,
Приватизацию пора в нём провести!
Акционировать и землю, и припасы.
Великий птичник поделить на классы.
Кормушки общие, поилки — устарели.
Мы общий упраздним насест.
Кто ближе к власти, тот и ест,
А остальные — не вписались в наши цели.
Не приспособятся, так пусть и перемрут,
Зато в Америке нас мудрыми сочтут!
Я позабочусь, чтоб тебя не обвиняли
В своекорыстии и воровской морали —
Воспользуюсь куриной простотой,
И сплетню разнесу, что ты святой!"
Петух подумал, и послал к чертям Лисицу.
Жаль, в нашем обществе совсем наоборот.
Лисица в полном уважении живёт,
А Курам впору удавиться.
С мечтой о правильном вокале
— Родня мой голос очень хвалит.
На свадьбах мило я пою.
Но знаю я, что соловьи —
Певцы первейшие планеты!
Поправь умения мои,
Открой заветные секреты.
И добродушный бог поэм
Учить Дрозда решился сразу.
К священному взлетели вязу.
— Во-первых, ноты. Ровно семь.
До, ре, ми, фа... — Нет, нет, постой,
Зачем нам эти закорюки?
Волшебные какие звуки
Недавно слышал я в пивной!
Меняет тему Соловей,
Ища слова для новых знаний:
— Вот упражнение. Скорей,
Путь укрепления гортани...
— Фу! Упражнений не хочу.
Напой мне лучше трель ночную.
Её в два счёта разучу я,
И на концерты полечу.
— Послушай, Дрозд, ты слишком прост.
Нельзя в искусстве без ученья!
— Ученье есть ограниченье!
С ученьем не достигнешь звёзд!
Лишь тем успех фортуна даст,
Кто все учения отринул!
И гордый Дрозд без лишних фраз
Священный вяз на том покинул.
А Соловей хлебнул воды
И успокоился в мгновенье.
Не раз ученики-дрозды
Его превосходили в пенье.
Везде гремел его урок —
От Курских рощ до знойной Ниццы
И на блистательный итог
Он мог всецело положиться.
Так в чём тут истина, друзья?
Чем Дрозд от прочих отличился?
Да тем, что слушал Соловья,
Но ничему не научился.
О, многих знаю я Дроздят.
Они слепы, глупы, упрямы
И не учения хотят,
А восхвалений да рекламы!
