В
Тюмени родился фотоальбом «Югорская поэма».
Темно-зеленого цвета с серебряной надписью фолиант, когда я взял его
в руки оказался увесистым, приятным на ощупь. Еще более впечатлило
обилие замечательных фотографий и стихов. А предисловие подписано
Губернатором Ханты-Мансийского округа – Югры Александром
Васильевичем Филипенко. Он необыкновенно высоко оценил книгу. Перед
глазами и внутренним взором читателя зрительный и поэтический ряд
сливаются в гармоническом единстве. По его словам это состояние
«…проникновения в самую суть нашей жизни».
Автор
фото – Вячеслав Гончаренко, редактор-составитель текстовой
части – Михаил Рябий. В альбоме представлены многие из югорских
поэтов. Это Мария Вагатова, Людмила Ветрова, Владимир Волковец, Юрий
Вэлла, Княз Гочаг, Сергей Козлов, Владимир Мазин, Дмитрий Мизгулин,
Ирина Рябий, Сергей Сметанин, Петр Суханов, Андрей Тарханов, Михаил
Федосеенков, Галина Хорос, Павел Черкашин, Юван Шесталов, Микуль
Шульгин. Одно из лучших, на мой взгляд, стихотворений «Северный
олень» принадлежит Шульгину:
Вот
он – северный олень,
Белый, словно снег.
Пусть сугробы до
колен,
Легок его бег.
Я сожму в руках хорей,
Только кину
взгляд,
Только лихо крикну: «Эй!» –
Все
скорее и скорей
Нарты полетят.
Среди снежной кутерьмы
В
тундре голубой,
Сквозь дыхание зимы –
Солнечной
стрелой!..
Друг мой – северный олень,
Белый, словно
снег.
Он в сугробах до колен,
Не убавит бег.
Прекрасно
иллюстрирует это стихотворение схваченная фотообъективом анфас оленья
тройка, летящие нарты с двумя седоками в национальной одежде: малицах
и меховых сапогах. Удивительно милое впечатление производят
украшенные алой бахромкой, широкие, глазастые морды грациозных,
сильных животных, мечущих большие копыта в снежную целину таежного
бездорожья.
Признаюсь, никогда не видел Микуля Шульгина
с хореем в руках, единственная встреча с ним произошла в конце
семидесятых, осенью, на ханты-мансийском семинаре молодых
литераторов. Он тогда заглянул в гостиницу, где «семинаристы»
общались за бутылочкой недорогого вина, Андрей Семенович Тарханов
поздоровался с ним как со старым знакомым и они удалились куда-то по
своим делам.
Запомнилось его простодушное лицо, фигура,
полностью лишенная какой-либо тени самомнения. Имя его многие из нас
тогда услышали впервые, но оно было из тех, что почему-то не
забываются.
Великолепно раннее стихотворение Ювана
Шесталова «Звезды на снегу блистают…», о таежной
ночевке в сугробе, где нашли временный приют женщина, ее сын
(маленький Юван) и собака.
Сосен
мерзлый звон над нами
Слышится в тиши.
Стынут в теплой снежной
яме
Три живых души.
В
студеную ночь только тепло тел, прижавшихся друг к другу, помогает
всем троим уснуть и не замерзнуть, чтобы поутру продолжить свой путь
на лыжах. Фотография, изображающая зимний мост через Иртыш, чем-то
похожий на лесное чудовище, слегка присевшее перед тем, как совершить
прыжок за добычей, контрастирует с сюжетом. Но это на первый
взгляд.
Внимательно вчитавшись и присмотревшись,
читатель может глубже понять жизненность давнего стихотворения, ведь
сила морозов Югры за последнее столетие ничуть не
уменьшилась:
Звездный
звон я и поныне
В сердце узнаю.
Песней стали сны лесные
Их я
и пою!
Не
зря космическим холодом веет от изображения заиндевелого красного
моста, от выветренной, высохшей на корню травы покрытого льдом и
снегом пустынного берега.
Помню, Шесталова впервые увидел в
доме-музее Игошева на картине того же автора, где поэт изображен
молодым парнем, страстно читающим стихи. Манеру чтения Шесталов
сохранил на долгие годы, в чем, впоследствии, пришлось убедиться на
концерте в одном из залов дома-музея. Она полностью лишена
монотонности, завораживает и вызывает неподдельный интерес даже у
тех, кто, кажется, полностью равнодушен к чужим стихам. Как это ни
странно, среди поэтов такие люди встречаются весьма
нередко.
Особенно выразительны стихи Ювана на
мансийском. Даже не зная языка, понимаешь, насколько богата звуковая
мощь, заключенная в его диковинной для русского слуха
музыке.
Черноглазый, круглолицый, если не сказать
«луноликий» он производил впечатление какого-то чародея,
шаманящего, против обычая, не с традиционным бубном, не с бубенцами,
а без каких-либо атрибутов, в обычном городском костюме. Но в его
словах слышались и звон бубенцов, и рокот бубна и тысяча еще каких-то
неведомых, неслыханных прежде звуков.
Наверное, перевод
стихотворения «Звезды на снегу блистают…» во
многом соответствует оригиналу. Во всяком случае, непредвзятый
читатель обязательно почувствует его жутковатую красоту, переселится
на мгновение в снежную яму, его проберет легкий холодок от описанного
переживания. А ведь задача лирического стихотворения этим во многом
исчерпывается. Не в этом ли его самая основа?
Чудесно
стихотворение Андрея Тарханова «Ханты-мансийские холмы…»:
Из
меха огненной лисицы
У кедров утром рукавицы.
И как задумчивы
лога!
Как синева в логах ярка!
Автор,
сохранил отроческую влюбленность в город, претерпевший за последние
двадцать лет огромные изменения. Раньше, этот деревянный, двухэтажный
городишко выполнял функцию столицы округа почти номинально. Даже
радио Ханты-Мансийска, звучало на самом деле из Сургута.
Ныне
этот городок по комфортабельности не уступает многим европейским
городам. Особенно хорошо изменения видны приезжим, тем из них, кто
бывает здесь достаточно редко. Вот и на фотографии запечатлена новая,
выдающаяся особенность архитектурного ансамбля: грандиозная
скульптурная группа «Мамонты».
У подножия
одного из семи ханты-мансийских холмов, поросшего кедрами-великанами,
словно по мановению волшебной палочки возникло стадо могучих, с
огромными бивнями созданий, мирно идущее на водопой. Размеры из
настолько огромны, что человек у ног любого из них, даже мамонтенка,
видится крохотным. Честно говоря, на меня поначалу эта композиция
произвела не лучшее впечатление именно из-за своих циклопических
размеров. Представляю, какое впечатление она произвела на
космонавтов, которые наверняка могли увидеть ее с орбиты при помощи
своих оптических приборов.
Тарханов, вовсе не богатырского
роста, но всегда щеголевато одет, деловит, и, в то же время,
чрезвычайно открыт. Он не лишен доли лукавства, способен на розыгрыш,
благо, актерские данные, присущие ему с рождения, не дают покоя
неугомонному сердцу.
Андрей Семенович – душа-человек. В
семидесятые годы в столице округа его знали, похоже, все. Помнится,
потеряв его номер телефона, не долго думая, набрал номер
ханты-мансийского междугороднего коммутатора. И что Вы думаете?
Девушка, не говоря лишних слов, соединила меня с поэтом.
Андрей
Тарханов – философ. Он много думает о роли личности художника в
развитии общества, сторонник активной позиции писателя. Недоумение
всегда вызывают у него чьи-то непомерные амбиции, тем более, если
высказывает их кто-то из «серых мышек», пытающихся
проникнуть в литературу через черный ход. «Кто он такой?»
– спрашивает Тарханов обычно соседа, и, не дождавшись ответа,
рвется в словесный поединок: «А кто Вы такой?». Он
справедливо полагает, что, прежде чем высказывать какие-либо
претензии к другим, каждый писатель должен позаботиться о своем
имени, создать что-то такое, о чем бы заговорили, что стало бы
известно если не всем, то, по крайней мере, многим. Такова специфика
писательского дела.
А вот как оценивает он сам себя в
стихотворении «Березовая роща»:
Иду
в загадочном тумане
Иду, осыпанный листвой.
Для равнодушных –
очень странный,
А для влюбленных – вечно свой.
На
фотографии, подверстанной к этому стихотворению, изображена осенняя
березовая аллея, засыпанная золотом листьев. Кажется, вот-вот прошел
по ней кто-то, встревожил сентябрьский воздух, пробудил в деревьях
намек любопытства, заставил их чуть склониться, как бы оглядываясь
вослед ушедшему.
Прекрасно иллюстрировано стихотворение
Княза Гочага «Таежные собаки». Три рыжеватых, крупных
щенка с одинаковой внимательностью всматривающиеся в объектив, все
трое в движении: двое – с поднятыми лапами, третий в позе
настороженной и решительной. Но выражение глаз у них спокойное,
все-таки главное, что они видят в обстоятельствах – игра.
В
тайге-то суетиться на черта?
И отмечаю снова я и снова:
Таежные
собаки – не чета
Чабанским из селения родного.
Чабанские
с щенков не новички
В охранном деле. В каждом видят вора.
Готовы
разорвать тебя в клочки,
Особенно, когда их злобных –
свора.
Таежные собаки греют снег,
Нас не облают, знают,
людям трудно.
Им интересен каждый человек,
Давно ль тайга была
совсем безлюдна?
В поселке, полном елей вековых,
Зачем
судьбу разменивать на драки?
Лежат у деревянных мостовых
Мохнатые,
спокойные собаки.
Княз
Гочаг – почетный гражданин города Пыть-Яха. Он журналист,
общественный деятель и хороший поэт. Когда-то довелось переводить
несколько его стихотворений с азербайджанского на русский язык. Очень
привлекательны его удивительная мягкость, простота взгляда на жизнь,
бесхитростная уверенность в конечном торжестве Добра, полностью
нашедшие свое выражение в стихах.
Многое можно сказать об
умных и волнующих стихотворениях Владимира Волковца, Дмитрия
Мизгулина, Сергея Козлова, Петра Суханова, Михаила Федосеенкова. Они
по-мужски добротны и многомудры, как и фотоиллюстрации, посвященные
им. Но, свободней, короче и емче выразила объединяющую их тему Ирина
Рябий в восьмистишии «Когда стою на службе в храме …»
Когда
стою на службе в храме,
Я верю, что глаза святых
Горят
слепящими свечами
За нас погибших и глухих…
Горят они –
и все молитвы
Восходят тихо в небеса,
Где в бесконечном гуле
битвы
За нас звучат их голоса!
И
черно-белое фото часовенки, застывшей на ночном, заснеженном холме,
как нельзя лучше передает все напряжение чувства и мысли заключенное
в этих стихах.
Член Союза писателей России
Сергей Сметанин
